Девятнадцатого марта перестало биться сердце Юрия Константиновича НОВИКОВА (29.05.1962–19.03.2023), утомленное тяжелым многолетним недугом — болезнью Бехтерева.
Не придет больше сын в гости к своей старенькой маме, не обнимет по-сыновьи нежно, не пожмет приветливо руки родным братьям, не поговорит по душам с дочкой-учительницей, не подмигнет озорно 16‑летнему внуку, не улыбнется ласково обаятельной внучке-первоклашке.
Не откроет он больше калитку зеленого дворика на улице Токарева, 9, где жил, где долгие годы занимал хлопотную общественную должность председателя
объединения собственников многоквартирных домов. Здесь следил он за порядком, решал массу хозяйственных вопросов, по-доброму мирил ссорящихся, работал с активом над новым уставом, когда Крым вернулся домой, в родную гавань — Россию. Теперь у калитки сидит со скорбным «мяу» Юрина кошка Муся, которая очень любила хозяина и ходила за ним, как преданная собака, в магазины и кафе.
Не побывать моему сыночку больше и на уютной территории редакции газеты «Евпаторийская здравница», где он 17 лет парковал обожаемую «Волгу», работая в коллективе водителем с 1995 по 2012 год. Здесь оставил он добрую память о себе, как тактичный человек, как исполнительный и обязательный работник, профессионал. Отсюда он ушел по наступлении пожизненной инвалидности без права работы.
Не сесть больше моему Юрию за руль послушной ему громадины-фуры, на которой дальнобойщиком исколесил весь Советский Союз. Не вспомнить моему дорогому любителю дальних рейсов трудные горные перевалы на Кавказе, ту дорогу над пропастью, прозванную в народе «Пронеси, Господи!», того, как с напарником изнывали от зноя в республиках Средней Азии, как замерзали в пургу на
необъятных просторах Прибалтики. Правда, он нечасто рассказывал об этом, чтоб не напугать маму.
Он любил дорогу, хорошо понимал ее, был уверен в надежности мотора, ремонтированного всегда собственными руками. Может, поэтому за 30 лет работы за рулем мой сын ни разу не попал в ДТП. Или в трудных ситуациях его хранили любовь к жизни и горячая материнская молитва?..
Горит лампадка. На столе портрет сына — среднего из троих сыновей. Лежит Библия. С ликов икон внимательно смотрят на меня глаза, дающие силу, свет, веру. Молюсь. И начинаю медленно перелистывать старый семейный альбом.
Юра с детства был жизнерадостным мальчишкой. Вот он, трехлетний, с улыбкой звонит 8 марта бабушке: «Поздравляю с Женским днем! И тебя, и деду, и кота Яшку!». А вот он, 12‑летний, на пляже за настоящим штурвалом. В матроске, морской белой фуражке, в расклешенных брючках. Мечтал о мореходке. Но однажды, будучи в гостях у бабушки на Дону, увидел трактор, дымящий и тарахтящий на всю станицу, и твердо решил: «Буду трактористом». С тех пор гонял на мопеде, хорошо управлялся на дорогах с мотороллером, сам ремонтировал его, никогда не оставляя «лишних» запчастей, и мечтал о машине. Потом втихаря от родителей бросил учебу в строительном училище, поступил в автошколу, заработав летом деньги на выгрузке тары на молокозаводе, получил права на вождение автомобиля, устроился на работу и однажды с помпой подкатил к дому на легковушке. До сих пор помню слезы своей нежданной радости и гордости за сына, внезапно повзрослевшего.
Когда Юре исполнилось 19 (тогда старший мой сын уже отслужил, а младший ходил в школу), его призвали в армию. И вот он уже в гимнастерке, пилотке, армейских сапогах. Пижон на гражданке — в брюках с клиньями, как у Волка в «Ну, погоди!», в расписной рубахе, с волосами до плеч и с неизменной спутницей юности — шестиструнной гитарой, в армии он стал совсем другим, защитником Родины. Отучившись в учебке, окончив школу автотранспортной авиации, он был направлен в авиачасть заправщиком самолетов. В Кировабад (ныне Гянджа — Ред.) Азербайджанской ССР. Здесь и отслужил положенные два года.
Семейный альбом хранит фото, где сын в красивой форме военнослужащего срочной службы. Но… На кителе у него (не по уставу!) приколот большой белый свадебный бант. А рядом — невеста в венчальном платье и фате. Предыстория этого снимка такова.
В армии Юра попал в госпиталь, где его прооперировали по поводу ущемленной грыжи. Через несколько дней он уже вновь был на заправке самолетов, таская тяжелый шланг. Шов воспалился, покраснел, поднялась температура. При этом военнослужащий продолжал выполнять свои обязанности. Кое-как «выпытав» обо всем этом у Юры по телефону, мама трех сыновей решилась дать телеграмму министру обороны СССР Устинову. Реакция оказалась мгновенной: на другой день сын был в Евпатории. Ему предписывалось лечиться в стационаре до полного выздоровления.
Целый месяц мой Юра лежал в больнице, принимая лечение и различные процедуры, а его девчонка, с которой они дружили с шестнадцати лет, подкармливала его пельменями и варениками собственного приготовления. Выписавшись, счастливый и выздоровевший, Юра предложил Леночке руку и сердце, и они подали заявление в ЗАГС. С правом регистрации через два месяца.
Расставались влюбленные на перроне Симферопольского вокзала, не в силах разжать объятия. Бакинский поезд стоял перед закрытым семафором и ждал отправления. Прозвенели все положенные звонки. А солдат в шинели до пят и зареванная девчонка в коротком пальтишке все не могли расстаться. «Слюшай! — весело кричала проводница-азербайджанка. — Или оба садись — поехали, или оба оставайся!» Поезд тронулся. Юра на ходу вскочил на подножку. Леночка, обессилев от волнения, привалилась спиной к старому тополю…
А через два месяца Юру не отпустили на его свадьбу — предстояли серьезные учения. Сколько слез выплакала невеста! Сколько переживаний было у сватов обеих семей! И только наш папа, Константин Николаевич, как всегда, знал, что надо делать. Он и будущая невестка уложили в коробки свадебное платье, фату, бижутерию и взяли билеты на тот самый поезд Симферополь — Баку.
Необычная свадьба состоялась в воинской части. Свидетелями тому — фотоснимки и документ о регистрации брака…
Из армии Юрушку встречали двое — юная жена и уже сидящая в детской колясочке черноглазая блондинка — дочка Оксана. От нее, моей любимицы, продолжился след рода Юриными внуками — моими дорогими правнуками.
…Светает за окном. В полнеба разрумянилась заря. Догорает лампадка. Запах ладана заполнил квартиру. И то ли наяву, то ли где-то в высших сферах зазвучала песня, которую всегда любил сыночек Юра:
«Зеленоглазое такси,
Притормози, притормози
И отвези меня туда,
Где будут рады мне всегда».
Зажигаю свечку. Дрожит пламя. Дрожит рассвет.
Свеча горит. Воск тихо-тихо тает.
Разлился аромат божественной свечи.
Душа, прощаясь, в небо улетает.
Помолимся. Помянем. Помолчим.
Прости, сынок, прощай! Царствие тебе Небесное! И вечная светлая память!
Светлана НОВИКОВА-ДОНСКАЯ.
Опубликовано в газете «Евпаторийская здравница» 16(19566) от 28.04.2023 г.
