Предыдущие серии: 1 2 3
История одного доктора
От фельдшера до руководителя
В предыдущих выпусках нашего первого сериала в газете я уже рассказал вам об основных принципах работы «скорой»: о первичном фильтре, о функциях водителей, о работе врачей. Сейчас настала очередь затронуть и руководящие должности, которые в «скорой» заслужить не просто. И расскажу я о них на примере своего хорошего знакомого — вполне себе реального доктора, который работает в этой структуре уже более двадцати лет. Единственное — во избежание всяческих недоразумений имя главного героя я изменю. Назовем его Вадим Анатольевич.
«Неотложка» — почти как армия
Мало кто знает, но работа в «скорой» во многом похожа на службу в армии. Здесь всегда нужно действовать четко, слаженно и по инструкции, потому что любое нарушение может стоить человеческой жизни. Кроме того, карьерная лестница в «скорой» состоит из этапов точно так же, как и чины, звания в армии: стать генералом минуя лейтенантские погоны не получится. В службе скорой помощи нельзя стать руководителем, не отработав перед этим выездным врачом скорой и неотложной помощи, затем старшим смены и так далее. Руководитель должен пройти через все эти ступени, чтобы знать процесс изнутри, понимать все тонкости и видеть подводные камни в профессии. Иначе управлять таким большим сложным механизмом как станция скорой помощи — невозможно, а если попытаешься, то вряд ли сможешь делать это достаточно мудро. И уж наверняка долго ты на этом посту не удержишься. Человек, о котором я расскажу, руководит своими коллегами уже более десяти лет, и это о чем-то да говорит.
О чертах характера и вредных привычках
С Вадимом я познакомился в те времена, когда подрабатывал водителем на «скорой». Он тогда уже лет пять был врачом выездной бригады, и мы вместе катались на вызовы. Что интересно, дружеское расположение к этому тогда еще молодому парню я стал испытывать с первых минут: отдельные фразы, взгляды на жизнь, — все это неуловимо напоминало мне деда, на байках которого я вырос. Впоследствии я понял, что в основном у работников «скорой» рассуждения, юмор, переживания во многом схожи. Потому что работа эта — особенная, и то, с чем им приходится сталкиваться каждый рабочий день, вырабатывает специфическое отношение к жизни. Оно непривычно для обывателей. Но иначе просто не выходит. «Скорая» перекраивает людей. Кто-то выгорает, ожесточается и перестает выматывать свою душу каждый раз, когда на его глазах погибает очередной пациент. А кто-то же просто курит сигарету за сигаретой, пытаясь отыскать ответ на вопрос «Почему?». В итоге находит спасение в семье. Успокаивается лишь, обнимая жену (или супруга), прижимая к груди дочурок и сынишек.
Как то разговорились между сменами, и я спросил Вадима, помнит ли он своих пациентов, ведь их бывает до 15 человек за дежурство. Тот задумался на минуту, закурил и начал рассказ.
— На всю жизнь запомнил случай. Здесь на «скорой» многие бросали курить, и я бросал. Как врач, я понимаю, что неправильно, если доктор сознательно травит себя табаком. Помню, полгода уже не курил, когда попал на вызов, который до сих пор снится. Казалось бы, ничего особенного: молодой мужчина, лет 30, активно занимается спортом. Выполнял обычный комплекс физических упражнений и внезапно почувствовал дикую усталость, приступ удушья. Вызвал нас. Я измерил пульс, давление, сделал электрокардиограмму сердца, прослушал его стетоскопом — ничего. Сердце в норме, в легких чисто… А он от простейшей нагрузки стал задыхаться. Все, что мог, я сделал, та аппаратура для диагностики, которой я располагал, каких-либо проблем со здоровьем выявить не смогла. Я предложил ему поехать в больницу — там уж наверняка определили бы, в чем проблема. Вижу ведь, что проблема есть, только не могу определить, в чем именно. Однако ему вроде как полегчало, и в больницу он ехать отказался, даже документы на отказ подписал. Мы собрались и вернулись на станцию. Через час диспетчер говорит, мол, быстро поезжайте на свой предыдущий вызов, потому что пациент — при смерти. Мы приехали, видим — он не дышит. Отчего, почему — не ясно. Пленка на ЭКГ показывала, что все спокойно (всей станцией потом эту пленку изучали), а тут — внезапная смерть. Нужно было делать более полное обследование в больнице, но он же отказался. Меня волновал только один вопрос: если бы я оказался более настойчив, может, парень был бы жив? А с другой стороны — не насильно же его везти в больницу… В общем я молча вышел тогда из дома, попросил у водителя сигарету. Одну, потом вторую, потом третью… Сорвался. С тех пор так и не могу бросить, — вспоминал Вадим.
Психологически такие случаи крайне сложны, и очень важно, чтобы правильно сработал диспетчер. Как минимум час нужен бригаде, чтобы отойти от стресса, прийти в себя, переварить, так сказать, ситуацию и с новыми силами отправиться на вызов. И диспетчеры обычно стараются этот час дать, не трогать бригаду, потому что в прошлом сами через подобное проходили не раз. Вот вам и слаженный механизм работы.
Неизбежные потери
Анатольевич мне рассказывал много историй, немало их произошло и на моих глазах — все же вместе ездили на вызовы. Только я, как водитель, ждал бригаду в машине, а они там сражались со смертью, пытаясь отвоевать у нее человеческие жизни. Никогда не забуду тех ощущений: сижу, жду, переживаю… А в мыслях: спасли — не спасли? Как там дела? Нет ничего хуже неизвестности. Бригада возвращается, а я по выражениям лиц пытаюсь понять: как прошло? И ясно, что расскажут, ведь вместе работаем. Но переживаю все равно.
Помню, отправили нас на вызов: грудной ребенок захлебнулся в ванночке. Родители купали и то ли не доглядели, то ли еще что… Кто сейчас уже будет разбираться? Нас волновало только одно: нужно добраться до места как можно скорее и попытаться спасти младенца. И наши — спасли, если это можно так назвать. Завели сердечко, Вадим интубировал (в горло больному вставляется специальная трубка для обеспечения дыхания. — Ред.) ребенка прямо на полу в коридоре, в луже воды… Вроде бы задышала девочка, ее сразу же поместили в карету, а я, глядя на это дело, врубил сирену и мигалку, затем — газ в пол, и в больницу. Меня тоже дома дочурка ждала, а тут — такое… В общем, доставили ее в реанимацию максимально быстро, но… Спустя два дня малышка все равно умерла. Слишком долго мозг оставался без кислорода. А бригада что? Бригада переживает за каждого пациента, а здесь — совсем крошка. И хоть умерла она не на наших руках, все равно такие потери воспринимаются как собственные. И еще одна жизнь отправилась в тот уголок душевной боли, где хранятся воспоминания о тех, кого не смогли спасти, кому не сумели помочь…
Курьезы тоже случаются
Из таких вот случаев состоит вся жизнь работников «скорой», и здесь главное не очерстветь душой, главное — суметь остаться человеком, не потерять способность чувствовать. Ведь у всех «неотложников» неизбежно меняется взгляд на жизнь, отношение к миру. Ну, а чувство юмора… В «скорой» без него никак. Правда, оно становится каким-то специфическим. Это вообще у многих врачей — профессиональное...
Понятно, что люди гибнут редко, не при каждом вызове. Бывают спокойные смены, а бывают и такие случаи, которые без улыбки сложно вспомнить. Как-то возвращаются мои врачи к машине, смотрю, а они странно так улыбаются. Спрашиваю, что стряслось. Ну, Анатольевич и рассказал:
— Нас же, — говорит, — на ожог вызывали. Ожог уха. Внутри, чтоб ты понимал. Угадай, как можно получить такую вот специфическую травму? По глазам вижу: проблему оценил. Лучше молчи, все равно не догадаешься! В общем, пациентка, дама средних лет, почувствовала, что в ухо к ней забралось какое-то насекомое. Ей посоветовали вполне действенный и адекватный народный метод избавления: капнуть туда теплого масла. Она нагрела его на газе и залила в ухо, а вот проверить температуру продукта не догадалась. В итоге в ухе — обжигающе горячее масло. Насекомое же, которым оказался маленький кузнечик, слегка обварилось и вышло наружу, вот только проблемы на этом, как понимаешь, не закончились. Вызвали нас. Мы-то помогли, но слов нормальных, чтобы оценить ситуацию, сам понимаешь, — не осталось...
Вот так, слегка недоумевая (бывают же люди!), мы доехали до станции, где нас ждали новые вызовы, проблемы, а значит, и новые истории. И все это — будни медиков, работников службы спасения.
Полковник от «скорой»
Вадима Анатольевича впоследствии назначили исполняющим обязанности заведующего подстанцией, затем он поднялся еще выше. Все потому, что, несмотря на превратности судьбы и сложности профессии, он сумел остаться человеком. Спустя уже более 20 лет на «скорой» он все еще не разучился переживать, не перегорел. Возможно, благодаря семье, ведь у Анатольевича есть любимая жена и две чудесные дочери. А возможно, дело в сильном характере и врожденной человечности. Но работает на станции скорой помощи он и по сей день. И если уж проводить аналогию с армией, то он, как минимум, — полковник нелегкой службы скорой медицинской помощи.
БЫЛИНЫ И БАЙКИ
«Оказался он живой!»
Эту историю мне тоже Вадим рассказывал. Есть у «скорой» еще и такая функция, как констатация смерти. То есть спасать уже никого не нужно, ибо все уже случилось, но заключение доктора о том, что человек действительно умер, необходимо. В таких случаях тоже вызывают «скорую». Дальше — рассказ со слов Анатольевича.
— Как-то поступил вызов из трамвая — умер один из пассажиров. Мы приехали, вагон пустой, на кондукторе лица нет. Проходим к задней площадке, а там парень сидит. Я на него смотрю, и чувствую — живой. С годами это начинаешь уже на глаз определять. Пощупал — парень слабенько, но дышит. Похлопал его по щекам, сунул под нос нашатырь — тот открыл глаза, мычит и на карман показывает. С разрешения достаю оттуда записку: «Я такой-то, у меня бывают приступы эпилепсии. Телефон мамы такой-то, живу там-то».
И ведь действительно, при затяжных приступах эпилепсии неопытному человеку может показаться, что больной умер. Я тогда успокоил кондуктора: мол, рано ему еще, поживет. И отвезли парнишку в больницу. В общем, вышло почти как в той песенке: «Привезли его домой — оказался он живой».
Роман АВДЕЕВ.
Фото Сергей KoTT.
Следующая серия «Пока не приехала «скорая» — в одном из ближайших номеров «ЕЗ».
Опубликовано в газете «Евпаторийская здравница» 7(19354) от 22.02.2019 г.
