К 225‑летию со дня рождения Александра Пушкина
Стихотворение Пушкина «Завидую тебе, питомец моря смелый…» дошло до нас в незавершенном виде в составе так называемой «первой масонской тетради», между строфами первой главы «Евгения Онегина». При жизни Пушкина оно не было опубликовано.
В результате работы нескольких поколений пушкинистов-текстологов стихотворение печатается в настоящее время во всех изданиях, начиная с полного академического собрания сочинений, в следующем виде:
Завидую тебе, питомец моря смелый,
Под сенью парусов и в бурях поседелый!
Спокойной пристани давно ли ты достиг —
Давно ли тишины вкусил отрадный миг —
И вновь тебя зовут заманчивые волны.
Дай руку — в нас сердца единой страстью полны.
Для неба дального, для отдаленных стран
Оставим берега Европы обветшалой;
Ищу стихий других, земли жилец усталый;
Приветствую тебя, свободный Океан.
В настоящее время стихотворение датируют на основании точки зрения историка литературы Павла Щеголева, принятой и в полном академическом издании, т.е. июнем — октябрем 1823 года.
Адресат пушкинского послания «Завидую тебе, питомец моря смелый…» — Отто Евстафьевич Коцебу, второй сын известного немецкого писателя и драматурга Августа-Фридриха-Фердинанда фон Коцебу (1761–1819). Вот как излагает биографию Отто Коцебу литературовед Вадим Старк.
Будущий путешественник родился 19 декабря 1788 г. в Ревеле, (кстати, скончался, спустя годы, здесь же, 3 февраля 1846‑го). Семи лет он был определен в 1‑й Сухопутный кадетский корпус — закрытое учебное заведение, знаменитое своими литературно-театральными традициями. Правда, Коцебу застал здесь уже закат «академии рыцарей свободного духа».
Четырнадцатилетним мальчиком, в августе 1803 года, Отто Коцебу отправился волонтером на фрегате «Надежда» под началом И. Ф. Крузенштерна в свое первое кругосветное плавание. Ровно через три года закончилась эта знаменитая экспедиция, и за участие в ней по возвращении в Россию Коцебу был произведен в свой первый офицерский чин — мичмана флота. В каком-то смысле его судьба беспримерна — в таком возрасте иные еще учились да жили в поместьях под крылом родителей, под опекою гувернеров, а юный романтик проходил суровую школу «под сенью парусов».
В возрасте двадцати лет Отто Коцебу уже командовал военным транспортом во время русско-шведской кампании. В годы войн с Францией 1812–1814 гг. он на Белом море командовал яхтой «Ласточка». Наконец, в 1815 году Коцебу возглавил первую русскую научную кругосветную экспедицию на «Рюрике», которая прославила его имя, поставив его в один ряд с самыми знаменитыми мореплавателями мира.
После возвращения произведенный в капитан-лейтенанты Коцебу служит с 1818 по 1822 гг. в Ревеле при адмирале А. Г. Свиридове офицером по особым поручениям, достигнув, наконец, «спокойной пристани». В эти годы он приводит в порядок материалы своей экспедиции, пишет и издает о ней книгу.
Когда в 1823 году в России готовится новая кругосветная экспедиция, О. Е. Коцебу безоговорочно соглашается на предложение стать ее командиром. Плавание на фрегате «Предприятие» продолжалось три года. Лишь в июле 1826 года Коцебу возвращается на родину. Произведенный в капитаны 2‑го ранга, он командует корветом «Император Петр I» и 23‑м флотским экипажем в Кронштадте. Расстроенное за время плавания здоровье заставляет его оставить службу. Сначала он числится по Гвардейскому экипажу и даже производится в 1829 г. в чин капитана 1‑го ранга, но живет в Ревеле, считаясь в «отпуску для излечения болезни», а в феврале 1830 г. увольняется в отставку по здоровью.
За заслуги перед Россией, как участник кругосветной экспедиции, Коцебу был награжден помимо ордена св. Владимира 4‑й степени орденами св. Георгия 4‑й степени — за 18 кампаний и св. Анны 2‑го класса.
В 1828 г. выходит в свет его книга о последнем плавании — «Путешествие вокруг света, совершенное по повелению государя императора Александра Первого на военном шлюпе «Предприятие» в 1823, 1824, 1825 и 1826 годах под начальством флота капитана-лейтенанта Коцебу». Она, как и предыдущая, была переведена и издана на немецком, английском, французском и русском языках.
Действительно, к Отто Коцебу, как ни к кому другому, в полной мере применимо определение Пушкина: «Питомец моря смелый…». Каковы же реальные мотивы обращения поэта к беззаветному герою морской стихии?
Стихотворение имеет четко выраженную двухчастную композицию, поясняет Вадим Старк. Первая часть является своеобразным лирическим обращением к российскому моряку, отправляющемуся в новое плавание. Эта часть стихотворения, отразив в себе судьбу реального человека и отношение к ней поэта, создает вместе с тем уже обобщенный образ, тем более что имя адресата Пушкиным не названо. Вторая же часть стихотворения — поэтическая реакция на первую.
Связующим звеном двух частей стихотворения становится шестой стих: «Дай руку — в нас сердца единой страстью полны». В нем утверждается единое настроение автора и, если учитывать его реальный подтекст, адресата послания. Это — единство дум и страстей, тоска по вольности, неосуществимая мечта о новых землях, о свободном Океане. Этим и определяется характер обращения. Вторая же часть стихотворения находится в несомненном родстве с рядом стихотворений периода южной ссылки, а также более поздних, связанных с воспоминанием о ней. Это такие произведения, как «Погасло дневное светило» (1820), «Земля и море» (1821), «Узник» (1822), «Кто, волны, вас остановил» (1823), «К морю» (1824). Роднит названные стихотворения мотив моря как символа свободы, разработанный по-разному в каждом из них.
По мнению Вадима Старка, развитие основного мотива, определяющего единство данных произведений, мы видим в послании 1823 года. Противопоставление земной и морской стихий разрешается «усталым» жителем земли в пользу последней, стремлением «под сенью парусов» уйти к новым странам, увидеть новое небо, приветствием «свободному Океану». Здесь видится уже не только поэтизация моря в духе Байрона, но и, прежде всего, ясный биографический подтекст.
В стихотворении «К морю», записанном уже в Михайловском, годом позже, обращаясь к прошедшему, Пушкин вспоминает о планах побега, и мы слышим как бы перекличку со стихами, обращенными, к «питомцу моря»:
Не удалось навек оставить
Мне скучный, неподвижный брег,
Тебя восторгами поздравить
И по хребтам твоим направить
Мой поэтический побег!
Заметим, что тема «поэтического побега» морским путем отражена у Пушкина и в первой главе «Евгения Онегина», среди черновиков которой и было найдено послание «Завидую тебе, питомец моря, смелый…».
Куда же настойчиво призывала поэта «свободная стихия Океана» в период южной ссылки, когда в его культурном и общечеловеческом мировоззрении произошли существенные изменения?
Дерзну высказать скромную гипотезу на этот счет. «Оставим берега Европы обветшалой; Ищу стихий других», — обращается Пушкин к адресату своего стихотворения. Образ «обветшалой Европы» присутствует, судя по переписке, и в лексиконе его окружения: «обветшалая рухлядь», «ветхая Европа»…
«Старую и обветшалую традицию Пушкин оставил для того, чтобы открывать свободную глубину и свободную высоту. Эта свободная глубина повела его … к подлинной сущности божественных содержаний на земле; а свободная высота породнила его самого и его народ с тем прекрасным и вечным, что создали другие народы». Такова «формула Пушкина», которую выводит русский философ Иван Ильин. Мятежная душа поэта стремилась то к берегам Константинополя и Стамбула, то к пиратам Карибского моря, то к загадочным центрам цивилизации Африки… Цикл «морских» стихов, посвященных стихии Океана, Черному морю, Крыму многогранно и убедительно иллюстрирует эту неисчерпаемую тему.
Формула гения заключается в понимании философии синтеза божественного содержания на земле и всего прекрасного и вечного, что создается всеми народами земли. Пророкам дано понять эту философию задолго до того, как «обветшание» старых и нарождение новых более справедливых принципов развития мира становится очевидным и неизбежным.
Нина ЩЕРБАКОВА, член Союза журналистов России.
Фото Sergey Kott.
Опубликовано в газете «Евпаторийская здравница» 21(19622) от 31.05.2024 г.
