Председателя Евпаторийского отделения общественной организации «Союз малолетних узников — жертв фашизма» Евгению Михайловну КАДАЦКУЮ хорошо знают многие евпаторийцы. В первую очередь — как активного деятеля ветеранского движения Крыма. Ведь на протяжении всей своей взрослой жизни эта милая женщина, крепко закаленная с самого рождения жестокими испытаниями фашистской неволи, ведет подвижническую работу по сохранению историй пребывания малолетних детей во время Великой Отечественной войны за колючей проволокой лагерей Европы. Много сил отдает она увековечению памяти погибших, организации помощи тем нашим землякам, которые буквально в младенчестве пережили ужасы нацистской неволи — и пронесли боль от них через всю жизнь.
Сегодня у Евгении Михайловны день рождения. Ей исполнилось 76 лет! Конечно, день радостный. И говорить хочется о светлых сторонах жизни, о достойно прожитых счастливых годах молодости и зрелости. Но невозможно вычеркнуть из памяти тяжелые переживания целого поколения людей, чье детство расстреляла война. Когда маленькая Женя появилась на свет, до Победы оставалось чуть более двух месяцев…
— Родилась я в 1945 году в Германии, — вспоминает Евгения Михайловна, — в городе Ване-Айкель. Здесь, в немецкой семье Пейтерс, работали мои мама и папа — они были угнаны в Германию на принудительные работы во время оккупации фашистами юга Украины, в 1942 году. А предыстория их знакомства такова. Папа родом из села Яновка Херсонской области. Когда немцы оккупировали деревню, двух его сестер собирались отправить в неволю. Чтобы спасти их от угона, моя бабушка накануне мобилизации сделала им на руках, до самых локтей, порезы ножом, а затем в образовавшиеся ранки положила негашеную известь. За ночь эта известь так разъела ранки, что при осмотре в комендатуре девушек посчитали больными экземой и признали непригодными к работе. Мои тети были спасены от рабского труда, но шрамы от ран остались на всю жизнь. А вот к их брату, моему отцу, судьба оказалась суровее…
Историю своего рождения Евгения Кадацкая рассказывает спокойно. Важно не ошибиться ни в чем. Ведь не каждый факт имеет документальное подтверждение. Со слов ее родственников, готовясь к немецкой облаве, мать пожалела младшего ребенка в семье — сына Михаила. Руки ему не изрезала, просто спрятала в большой яме, где раньше держали животных. В этой яме Михаил просидел очень долго, но кто-то из соседей выдал старосте, где он прячется. Вот его и забрали в Германию. Там он сначала работал с несколькими односельчанами на лакокрасочной фабрике, потом на шахте. По городу ходили под конвоем, с собаками и сопровождающими автоматчиками. Жили в бараках за колючей проволокой, спали на деревянных нарах в два-три яруса. Труднее всего дело обстояло с питанием. Кормили два раза в день каким-то варевом из брюквы и гнилой капусты.
После таких обедов у многих была рвота, боль в желудке, кружилась голова. Наступало утро, и снова надо было работать, а если кто заболевал, не мог подняться с нар, то к вечеру куда-то исчезал. Все понимали, что слабых, больных и немощных увозили из лагеря и расстреливали. Поэтому из последних сил приходилось идти на работу, чтобы выжить.
Недалеко от этого лагеря у разных «бауэров» работали другие остарбайтеры. Они иногда приходили к землякам, украдкой, с большим риском для жизни передавали им хлеб. Вот тогда и встретились подневольные парень и девушка с Украины. Встречались урывками, но им все же удалось не потерять друг друга, сохранить свою любовь. И сберечь родившуюся незадолго до освобождения дочь Евгению! А ведь зачастую на малолетних детях фашисты ставили опыты, забирали у них кровь для раненых немецких солдат, жгли в газовых печах, травили специально обученными собаками… По статистике, каждый четвертый ребенок, попадавший за колючую проволоку, умирал от голода, болезни или издевательств надзирателей.
Сразу после освобождения из фашистской неволи отца Евгении отправили на лесоразработки Урала. Мама вместе с односельчанами проходила фильтрационную проверку: по очереди заходили в кабинет, там заполняли различные документы. Малышку Женечку взрослые в коридоре передавали с рук на руки. Таким образом, ее существование нигде не было зафиксировано. По прибытии к месту жительства мужа мама побоялась показать немецкий документ о рождении дочери в Германии. Выдать новое свидетельство местные бюрократы отказались.
— Через два года, — объясняет Евгения Михайловна, — мама сумела уговорить свою подругу, работавшую в исполкоме, выдать хоть какой-то документ. В новом свидетельстве было написано, что я родилась в поселке Черноморском Крымской области. Мне через много лет пришлось доказывать в суде, что этот документ фиктивный. К тому времени уже были налажены контакты с немецкими организациями и гражданами, оказывающими содействие в установлении прав узников фашизма. Я написала письмо в Германию — друзьям из города Моерса. Прошло немного времени, и я получила подробный ответ на все свои вопросы, а также официальный документ о моем рождении и даже адрес разыскиваемой мною семьи Пейтерс из Ване-Айкеля. Я навсегда останусь благодарна семье Вилли и Урсулы Шторк за содействие в установлении фактов моего рождения. Теперь мы переписываемся, ездим друг другу в гости. Не раз побывала я в Германии и в составе делегаций Союза узников нацизма. Деятельность нашей организации всегда направлена на установление мира и дружбы между народами. При этом мы свято бережем память о пережитом и низко кланяемся всем, кто внес свою лепту в Победу ради нашей жизни.
Низкий поклон и вам, Евгения Михайловна, за эту память. В ваш адрес звучат сегодня слова поздравлений от ветеранов.
Живите долго и будьте здоровы. С днем рождения!
Нина ЩЕРБАКОВА, член президиума городского совета ветеранов.
Фото из личного архива Евгении Кадацкой.
Опубликовано в газете «Евпаторийская здравница» 7(19455) от 26.02.2021 г.
