Для семьи последнего российского императора Николая II этот путь начался 2 (15) марта 1917 года. В тот день государь отрекся от престола, чем, как вскоре стало ясно, поставил точку в более чем трехсотлетнем царствовании Дома Романовых. «Евпаторийская здравница» завершает цикл публикаций об императоре Николае II и его семье.

«Было уже поздно»

Отречению императора предшествовало значительное ухудшение социально-экономического положения Российской Империи, которое вызвала затянувшаяся Первая мировая война 1914—1918 годов. Неудачи на фронтах, экономическая разруха, порожденная войной, обострение нужды и бедствий народных масс, рост антивоенных настроений и всеобщее недовольство самодержавием привели к массовым выступлениям против правительства и династии в крупных городах и прежде всего в Петрограде (ныне Санкт-Петербург).

Государственная дума была уже готова произвести «бескровную» парламентскую революцию для перехода от самодержавия к конституционной монархии. Ее спикер Михаил Родзянко непрерывно слал в Ставку Верховного главнокомандующего в Могилеве, где находился государь, тревожные сообщения, предъявляя от имени Думы правительству все новые настойчивые требования о реорганизации власти. Часть окружения императора советовала ему пойти на уступки, дав согласие на образование Думой правительства, которое будет ответственно не перед царем, а перед Думой.

В Ставке поначалу не придавали должного внимания значению и масштабу событий, которые развертывались в Петрограде. Притом что 11 марта (26 февраля по старому стилю; здесь и далее в скобках приводятся даты юлианского календаря, по которому велось летоисчисление в дореволюционной России. — ​Ред.) 1917 года Николай II приказал командующему Петроградским военным округом прекратить начавшиеся в столице беспорядки. И хотя войска открыли огонь по демонстрантам, было уже поздно. 12 марта (27 февраля) почти весь город заполонили бастующие. В этот день в Петроград из Ставки для наведения порядка направили генерала Николая Иванова с надежными частями (батальонами георгиевских кавалеров из охраны Ставки), но их по пути в столицу задержали революционные войска.

Не зная об этом, Николай II 13 марта (28 февраля) выехал из Ставки в Царское Село, где находилась его семья. В пути его поезд задержали по распоряжению революционных властей и перенаправили в Псков, где находился штаб Северного фронта.

Поздним вечером 14 (1) марта Николай II прибыл в Псков, где главнокомандующий Северным фронтом генерал Николай Рузский, переговорив с Петроградом и Ставкой в Могилеве, предложил императору попытаться локализовать восстание в Петрограде путем соглашения с Думой и образования ответственного перед Думой кабинета министров. Но Николай II отложил решение вопроса на утро, все еще надеясь на миссию генерала Иванова.

Утром 15 (2) марта Рузский сообщил Николаю II, что миссия генерала Иванова не удалась. Председатель Госдумы Родзянко через генерала Рузского заявил по телеграфу, что сохранение династии Романовых возможно при условии передачи трона наследнику Алексею при регентстве младшего брата Николая II Михаила. Государь поручил генералу Рузскому запросить по телеграфу мнение командующих фронтами. На вопрос о желательности отречения Николая II положительно ответили все (даже дядя самодержца, великий князь Николай Николаевич, командующий Кавказским фронтом), за исключением командующего Черноморским флотом адмирала Александра Колчака. Получив ответы главнокомандующих, Николай II принял решение отречься от престола в пользу сына при регентстве брата великого князя Михаила Александровича. Был подготовлен соответствующий текст отречения. Однако после разговора с лечащим врачом наследника, который подтвердил, что болезнь цесаревича неизлечима, испытывая опасения за здоровье сына, император изменил решение.

«Кругом измена и трусость»

Вечером 15 (2) марта, когда из Петрограда приехали представители Временного комитета Государственной думы Александр Гучков и Василий Шульгин, Николай II заявил, что «…во имя блага и спасения России я был готов отречься от престола в пользу своего сына, но… пришел к заключению, что ввиду его болезненности мне следует отречься одновременно и за себя, и за него в пользу брата».

Гучкову и Шульгину ничего не оставалось, как согласиться с этим решением императора. Был составлен новый текст отречения, который Николай II подписал в полночь на исходе 15 (2) марта в поезде, стоявшем на путях у железнодорожного вокзала Пскова. В подписанном акте об отречении говорилось: «…Мы передаем наследие Наше Брату Нашему Великому Князю Михаилу Александровичу и благословляем Его на вступление на Престол Государства Российского. Заповедуем Брату Нашему править делами государственными в полном и ненарушимом единении с представителями народа в законодательных учреждениях на тех началах, кои будут ими установлены, принеся в том ненарушимую присягу».

Император подписал документ карандашом. Время, указанное в нем, — 15 часов — ​соответствовало не фактическому подписанию, а времени, когда Николай II принял решение об отречении. Двумя часами ранее были датированы подписанные уже после отречения указы о назначении верховным главнокомандующим великого князя Николая Николаевича, а председателем Совета министров — ​князя Георгия Львова. Посредством этих документов делегаты от Думы рассчитывали создать видимость преемственности военной и гражданской власти. После этих событий император записал в дневник: «В час ночи уехал из Пскова с тяжелым чувством пережитого. Кругом измена и трусость, и обман!»

В Петрограде его отречение от престола в пользу брата вызвало шквал протестов. Революционно настроенные массы решительно выступили против монархии в любом виде, а министр юстиции Временного правительства Александр Керенский отметил, что не ручается за жизнь нового монарха. И уже 16 (3) марта великий князь Михаил отрекся от престола. В акте отречения он заявил, что мог бы взять власть только по воле народа, выраженной Учредительным собранием, избранным на основе всеобщего, равного, прямого и тайного голосования, а пока призвал всех граждан державы Российской подчиниться Временному правительству. По поводу подписанного великим князем Михаилом акта об отказе от власти Николай II записал в дневнике: «Бог знает, кто надоумил его подписать такую гадость!»

«Кричали, стонали, передергивались»

Из Пскова уже гражданин Романов в сопровождении конвоя отправился в Царское Село, где его вместе с семьей ожидал домашний арест. Позже, в августе рокового 1917-го, последовала ссылка в Тобольск, откуда семью последнего русского самодержца весной 1918 года перевезли в Екатеринбург. В Ипатьевском «доме особого назначения» они вспоминали тобольский быт как тихий и спокойный. В Екатеринбурге большевики делали все так, чтобы жизнь императорской семьи была похожа на тюремную: строгий распорядок дня, проверка комнат, только один час прогулки, запрет на любой физический труд — ​однажды Николай Александрович попросил разрешения чистить сад, но получил отказ. Фактически семью, привыкшую за последние месяцы отвлекаться от своего незавидного положения колкой дров и работой на грядках, лишили элементарной возможности вскипятить воду: для этого было необходимо просить караул. И хотя самовар им выделили, окна в доме, которые запрещалось открывать, закрасили. Со сменой коменданта (им стал их будущий кровавый убийца Яков (Янкель) Юровский) притеснений стало больше. Так, Янкель Хаимович запретил членам царской семьи часто принимать ванны, ссылаясь на то, что воды на арестантов не хватает. Но настала ночь с 16 на 17 июля 1918 года, когда в подвале дома инженера Ипатьева царскую семью расстреляли. Пальба продолжалась около двух минут. Затем то из одного, то из другого угла стали доноситься стоны еще живых Романовых и сопровождавших их лиц. «Это был самый ужасный момент их смерти, — ​вспоминал один из участников расстрела Александр Стрекотин. — ​Они долго не умирали, кричали, стонали, передергивались. В особенности тяжело умерла та особа — ​дама. Ермаков (член расстрельной команды Петр Ермаков. — ​Ред.) ей всю грудь исколол. Удары он делал так сильно, что штык каждый раз глубоко втыкался в пол».

По одной из версий, тела убитых растворили в серной кислоте в урочище Ганина Яма вблизи города. Как бы то ни было, предполагаемые останки Романовых нашли лишь в 1979 году. Проведенные в 1990-е экспертизы подтвердили их подлинность, однако с выводами не согласилась Русская православная церковь. В 2015 году приступили к новому разбирательству. Вопрос о месте захоронения до сих пор остается открытым.

Игорь ЛИТВИНЕНКО.
Фото с сайта Stoletie.ru.

Опубликовано в газете «Евпаторийская здравница» 51(19448) от 25.12.2020 г.