…И первый репортаж в газете

Не покупайте мне цветы,
Не расточайте комплименты,
Лишь пожелайте, чтоб мечты
И впредь сбывались сеймоментно.

Не говорите мне слова
Заслуг признания. Иначе
Вдруг закружится голова,
И я, неровен час, заплачу.

И отмотаются года
Назад, на шесть десятков целых,
И я увижу, как тогда
Девчонка шла к заветной цели.

Сибирь. Тайга. Лесоповал.
Мороз. И – девочка с блокнотом,
И интервью ей, как по нотам,
Ударник соцтруда давал.

И первый репортаж в газете.
И первый очерк. И статья.
Сердечко рвется к людям, к свету,
А журналистка – это я.

Ничто в той жизни не страшило –
Сквозь снег и бури путь пролег:
От Енисея до Салгира
Легло немерено дорог.

Вот Ярославщина, торфянки.
Стада буренок – в Костроме.
В Баку – приветливый нефтяник.
Лихой охотник – в Чухломе.

В Калмыкии овец отары.
Казачьи песни на Дону.
А на Херсонщине – гитары,
Я в их мелодиях тону!

Частичку сердца оставляла
Везде, с блокнотом где была.
Жила, писала, как дышала.
И сквозь преграды дальше шла.

Давно мой якорь в водах Крыма.
У ветеранов я в долгу:
Они Жемчужину от дыма
Спасли, отрезав путь врагу.

О них пишу, и слезы душат.
Мы связаны судьбой одной:
Я в бой иду, и я не струшу –
Так шли они в последний бой…

Коллеги, лишних слов не надо –
Ни для чего такая честь.
Поверьте, высшая награда,
Что рядом были вы и есть!

Полсотни лет жила газетой,
Теперь – бабуля правнучат,
Итожу жизнь на белом свете,
А в сердце все стихи звучат…

Как вспышка, юность промелькнула…

Аккордеончик в две октавы,
Мой самый верный школьный друг,
В саду, где зеленели травы,
Ты веселил моих подруг.

Фокстрот искрился, плыли вальсы,
Девчонки пели про любовь,
На клавишах такое пальцы
Творили – закипала кровь!

А вот под тополем под старым
Ты в круг полшколы собирал.
Под струнный перезвон гитары
Задорно «Яблочко» играл.

И Колька, расстегнув рубашку,
Чтоб удивить, наверно, нас
Своею новенькой тельняшкой,
В морской пускался перепляс.

Как ветер, он взлетал по трапу
Мифического корабля
Крутил штурвал, тянул канаты,
Выделывая вензеля.

И, бросив якорь в волы моря,
Вдруг замирал лихой матрос:
Казалось, со стихией споря,
Парит над морем альбатрос.

Взрывались зрители восторгом,
Взахлеб кричали: «Браво!», «Бис!»
И так скандировали хором,
Что танец повторял артист.

И Колька, зная себе цену,
Вальяжно – мог так только он, —
С ухмылкой покидал арену,
Кивнув: «Мерси, аккордеон!»

Но уходя, разулыбался,
Взглянув в девчоночьи глаза, —
Наверно, все же догадался:
Аккордеон играл не сам…

Ах, память! Ты зачем вернула
Меня в мои шестнадцать лет?!
Как вспышка, юность промелькнула.
А для чего? Ответа нет.

Домовой из 1945 года

Домовой приснился маме.
Или вправду приходил?
Он лохматыми ногами
В хате все разворотил.

Разбросал мои игрушки,
У сестры помял тетрадь,
С топчана свалил подушки –
Вот как вздумал поиграть!

И спросила домового
Мама шепотом в ночи:
«Мужа я дождусь живого?
Ты ответь мне, не молчи!»

Проскрипевши половицей,
Домовой, как сон, пропал.
А к чему такое снится –
Ничего он не сказал.

Мама в слезы, мама в страхе:
К худу сон или к добру?
И сестра в ночной рубахе
Мчит к соседке по двору.

Та пришла и приказала:
«Будя! Нечего рыдать!
Горя много, счастья мало –
Научись терпеть и ждать».

И добавила с порога,
Как настала тишина:
«Не реви, заради Бога, –
Скоро кончится война.

И придут домой с победой
И мужья, и сыновья.
Ну, айда ко мне обедать!
Затирку сварила я».

И затертую мучицу,
Заварную кипятком,
Уплетали мы с сестрицей,
Позабыв про страшный сон.

Тут же вскоре – стук в окошко:
«Ждали с фронта письмеца?»
Уронила мама ложку
И к губам – письмо отца:

«Жив, здоров, близка победа!
Только что закончен бой.
Скоро сам домой приеду».
Вот тебе и домовой!