У поэта Федора Тютчева, многим известного прежде всего по-своему сакральным «Умом Россию не понять...», есть немало других не менее замечательных строк — как, например, в стихотворении «Весенние воды»: «Весна идет, весна идет! // Мы молодой весны гонцы, // Она нас выслала вперед!»

Гонцами Крымской весны пять лет назад стали обычные крымские мужики, объединившиеся перед угрозой карающей бандеровской длани. И рады были бы киевские «хунтята» ею поразить полуостров в феврале 2014-го, когда бы не явление «вежливых людей». Вот только последние появились в Крыму после того, как на защиту родной земли от майданных нацистов встали обыкновенные крымчане: ветераны силовых ведомств, с армейским опытом и без, люди разных профессий, объединенные одной идеей — не допустить на полуостров фашизм, лежавший в основе победившего майдана. Люди, которым было суждено стать гонцами Крымской весны. О своем крымском выборе, сделанном пять лет назад, пятеро евпаторийцев в канун предстоящего юбилея рассказали «ЕЗ».
 

«Люди стали больше улыбаться»

Для Андрея Рогачева «все стало ясно» с Украиной еще в 2004 году, когда, по его словам, в государстве одновременно оказалось три президента. С тех самых пор надеяться на хоть сколько-нибудь светлое будущее страны, где вопреки конституции возможны подобные метаморфозы, стало очень трудно. Свой Рубикон в отношениях с украинским государством Андрей перешел в декабре 2013 года. «Тогда, работая дальнобойщиком, я проездом оказался в Киеве, — ​рассказывает он. — ​Побывал на майдане и посмотрел, что там творится. Там меня угостили кофе, и из Киева я съездил в Одессу, из Одессы — ​в Харьков, а уже из Харькова — ​в Крым. А когда произошли трагические события, связанные с гибелью бойцов «Беркута» на майдане, стало окончательно ясно, что ничего хорошего уже не будет». Осознав это, Рогачев занялся формированием местной роты народного ополчения. «Наблюдая беспредел, который тогда творился вокруг, я понимал, что в городе нужно поддерживать общественный порядок, не допустить провокаций, которые могли бы привести к жертвам, — ​продолжает он. — ​Тогда же мы выезжали в Симферополь в составе оперативной группы для поддержания общественного порядка. Во время референдума обеспечивали охрану общественного порядка на избирательных участках».

Историю Андрея трудно назвать уникальной: похожий выбор в те дни сделали тысячи крымчан. Впрочем, как мог поступить, оказавшись перед личиной нацизма, явившей себя на майдане во всей античеловеческой мерзости, человек, чей прадед, как и остальные 12 тысяч евпаторийцев, захоронен на Красной горке?.. «Я всегда считал, что Крым — ​это территория России, — ​признается он. — ​За прошедшие годы ситуация на полуострове изменилась в лучшую сторону. Если бы еще некоторые чиновники работали лучше, то есть так, как положено, было бы намного проще решать ряд важных повседневных вопросов».

Осенью 2014-го Рогачев вместе с единомышленниками организовал и возглавил Евпаторийское городское казачье общество. Говоря об изменениях в Крыму за пять российских лет, прежде всего отмечает обилие улыбок на лицах крымчан. «Люди стали больше улыбаться, у населения пропала агрессивность, — ​радуется Андрей. — ​Раньше, бывало, с человеком общаешься вроде нормально, а он рычит на тебя. Теперь люди стали спокойнее относиться друг к другу. И потому, должно быть, что улучшилось общее благополучие. Для меня же первоначальной задачей было и остается одно: чтобы в мой дом ни в коем случае не пришла война. Я хочу, чтобы мои дети, и родители, и друзья, и товарищи спали спокойно».

«Кто хочет стонать, найдет причину»

«Разве можно было мириться с тем, что происходило в стране?» — ​риторический вопрос в устах Игоря Грузинцева возвращает в события пятилетней давности, когда острота этих слов для крымчан была предельной. Именно желая мира родному полуострову, жители Крыма в феврале 2014 года объединились перед угрозой беспорядков, способных обернуться кровавым дождем. «Тут даже не было раздумий и сомнений: начался поиск единомышленников  — ​вспоминает Игорь, возглавивший тогда народную самооборону поселка Новоозерное. Сугубо гражданский человек, который, правда, в свое время служил в Афганистане.

«Сегодня у нас есть основное достижение: мирное небо над головой! Плюс меня никто не преследует за мои убеждения, за то, что я разговариваю на родном языке, — ​признается на этом самом языке Грузинцев. — ​Нет ущемлений моих прав. И главное, мне перед предками не стыдно. Ведь они воевали с фашизмом, а этот же, по сути, фашизм сейчас вовсю поднимает голову на Украине. И люди, которые никогда не могут быть для меня примером героизма, в этой стране сейчас признаны героями: тот же Степан Бандера. Что это за полная чушь?!»

Признавая ряд трудностей в развитии Крыма, Игорь, тем не менее, убежден: крымчанам грех жаловаться. «Сколько в Крым вкладывается средств! — ​искренне удивляется он. — ​Сегодня уже никто не обращает внимания на то, что на полуострове есть электричество. То самое, которого несколько лет назад нас в одночасье по ту сторону Перекопа лишили. А какие деньги вкладываются в развитие электроэнергетики в Крыму! Просто многие вещи, кажущиеся многим обыденными и сами собой разумеющимися, стали возможны благодаря тем колоссальным вложениям в республику и не менее колоссальной работе».

Кто хочет работать в нынешнем Крыму, будет работать, уверен Игорь. «А кто хочет стонать, что все плохо, найдет причину для стона в любых социально-экономических условиях», — ​улыбается он.

«Теперь хоть что-то делается»

Александр Сиваков — ​суровый человек. Он не говорит, а рубит. С плеча. Как и положено русскому богатырю. Пенсионеру внутренних войск, в прошлом сотруднику спецподразделения «Беркут», чужды велеречивость и, вообще, лишние слова. И если уж говорить, то так, чтобы не в бровь, а в глаз. «Я русский. Почему я должен был поддерживать, да и как я мог поддерживать, украинское будущее Крыма?! — ​рассказывает он. — ​В течение многих лет мне вдалбливали в голову, что Америка и Европа — ​это классно, а Россия — ​плохо. И еще, что русские — ​тоже плохо. Я с этим категорически не согласен. И как я должен был относиться к правительству, которое стреляет в моих пацанов, допускает, чтобы их избивали?!» Вспоминая февраль 2014-го, Александр говорит, что тогда на майдане находился и его бывший подчиненный: «Еще до Нового года было понятно, что что-то будет: первый раз крымский «Беркут» отправили на задание без оружия». В том же трагическом для крымского «Беркута», а вместе с ним и всего крымского народа феврале Сиваков стал замкомандира отряда самообороны.

Двадцать три года, которые полуостров провел в составе независимой Украины, Александр называет «оккупацией». «Мы находились в оккупации, здесь ничего не делалось, только все убивалось, — ​считает Александр. — ​Когда в 1991 году нас не взяли назад в Россию, и мы остались на Украине, уже независимой, здесь же работали все санатории. Теперь очень многие просто убиты. Как и дороги. Теперь хоть что-то делается, многое восстанавливается. Плюс стабильность». На вопрос, что было бы с Крымом, если бы полуостров пять лет назад не вошел в состав России, Сиваков, не понаслышке знающий о том, что такое «восстание масс», отвечает твердо: «Здесь было бы как в Донбассе, а то и хуже…»

«Смешно говорить о проблемах»

Обостренное чувство справедливости побудило Сергея Девяшина пополнить ряды крымской народной обороны в лихую для полуострова годину. «Что-то внутреннее подтолкнуло, — ​говорит он. — ​А внутреннее основывается на воспитании, в котором главное — что должна быть справедливость. Что-то неправильное происходило тогда».

О своих подвигах Сергей не спешит распространяться. Из все того же чувства справедливости по отношению к другим самообороновцам. «Участвовал в отряде самообороны. Ездили по всему Крыму, — ​словно об увлекательном путешествии по родному краю рассказывает он и тут же, точно невзначай, роняет: — ​Вывозили с Перекопа в Ялту настоятелей монастырей, которых прижимали на Украине». Затем лаконично замечает: «Во многих событиях принимал участие». В ходе беседы выясняется, что не только в Крыму, но и на юго-востоке Украины, где почти пять лет уже продолжается война. Оттого на просьбу оценить улучшение ситуации на родной земле заглядывавший, похоже, смерти в глаза крымчанин, улыбаясь, произносит фразу одного из героев фильма «Ван Хельсинг»: «В Трансильвании даже в смерти видят что-то хорошее». А затем, оставив иронию, признается, что на фоне юго-востока воспринимает Крымскую весну как «детский лепет». «Поэтому мне даже немножко смешно говорить о проблемах здешних после тамошних проблем», — ​заключает Сергей.

«Главное — ​мирное развитие»

Для Александра Шалагина Крымская весна началась еще в декабре 2013 года. «Я был по делам в Киеве и видел, что творится на майдане. Понял, что будет переворот. Приехал домой. Здесь с такими же, как сам, охотниками сорганизовались в отряд самообороны, обменявшись телефонными номерами, и стали готовиться к нарастающей угрозе, — ​рассказывает он. — ​Люди с оружием, мы собрались, чтобы решить, как будем защищать свои семьи в случае беспорядков».

По словам Шалагина, его отряд был создан еще в декабре 2013-го, когда немногие догадывались о кровавом будущем майдана. «Когда крымские бойцы «Беркута» собирались в Киев, я для себя решил, что в стране происходит переворот и нужно мобилизоваться, — ​вспоминает Александр. — ​В январе 2014-го мы объединились с ветеранами «Беркута». Потом к нам примкнули молодые ребята, работавшие в разных сферах, в том числе сотрудники милиции. Правда, их было немного, но они сообщали нам о ходе событий. Наша самооборона была самостоятельная, пока в 20-х числах февраля в Симферополе мы, около ста восьмидесяти человек, не вошли в состав крымской самообороны под руководством Михаила Шеремета (ныне депутат Госдумы. — ​Ред.). Тогда каждый день был на счету, каждый день происходили важные события».

В те дни отряд Шалагина занимался преимущественно охраной общественного порядка: «Тогда милиция самоустранилась и не придерживалась никакой позиции, стоя на том, что должна быть какая-то государственность. Поскольку они ничего не делали, мы взяли охрану общественного порядка в свои руки. Когда мы вошли в состав самообороны Крыма, действовали по плану, получая сверху разнарядки».

Именно Александр и его сослуживцы по самообороне отправили восвояси, не позволив даже въехать в город, с десяток машин автомайдановцев. «Мы их встретили при въезде в Евпаторию, на кольце, и сказали, что у нас здесь свои порядки», — ​добавляет он.

Возвращаясь в день нынешний, Шалагин отмечает, что главное в российском Крыму — ​мир и мирное развитие. «А небольшое разочарование, которое сегодня замечаю у некоторых земляков, вызвано, скорее всего, завышенными ожиданиями от России, — ​говорит Александр. — ​Пять лет назад важно было не допустить провокаций, военных столкновений, как в Донецке. А обстановка была накалена».

Василий АКУЛОВ.

Фото из архивов Андрея РОГАЧА, Игоря ГРУЗИНЦЕВА, Александра СИВАКОВА, Сергея ДЕВЯШИНА и Александра ШАЛАГИНА. 

Опубликовано в газете «Евпаторийская здравница» 10(19357) от 15.03.2019 г.