По данным ученых, история человечества насчитывает более полутора тысяч крупных вооруженных столкновений. Напрасными будут усилия статистиков выяснить отдельно количество павших воинов и мирных граждан, однако, по минимальным оценкам, только невосполнимые потери в них составили не менее 3,5 миллиарда человек.

Эти горькие подсчеты не обошли стороной и нашу Родину. Сколько огненных бурь пронеслось над землей России более чем за тысячу лет ее истории? Лежащая на перепутье Европы и Азии, наша земля принимала удары, которые, казалось, должны были стать гибельными для ее народа.

Сквозь годы испытаний

Если проследить историческую канву событий, прошлое наших предков предстанет в виде череды глобальных испытаний, содержанием которых являются защита чести, достоинства, благосостояния, самой жизни народа и страны, ее свободы и независимости.

Началом агрессий представляется время военно-­политического навала раннефеодально-­государственных образований Запада в лице франков, германцев, венгров, норманов на им непокорные племена и княжества восточных славян.

Затем на несколько веков развернулась борьба с Дешт-и-­Кипчаком, Великой Степью, когда процессы ассимиляции славянских племен друг другом сопровождал рост и величие культурного пространства Руси. Одновременно требовалось утвердить себя в ряду цивилизованных народов, и это движение получило законченное оформление в принятии христианства.

Новым невиданным испытанием стал период борьбы расцветшей Руси с нашествием монгольской Азии, более чем на двести лет затормозившим развитие прекрасного культурного облика России. На смену Востоку пришла воинственная Литва, а затем и ее покровительница Польша. Объединенная Речь Посполитая принесла в кровавом мраке смутного времени угрозу потери государственности Россией. Но она выстояла и тогда.

Потом южные рубежи России стали театром борьбы растущих аппетитов султанской Турции, ее союзников и вассалов с крепнувшим Российским государством, законно желавшим вой­ти в число великих держав Европы. Вой­ны с Оттоманской Портой перехлестнут по времени и наполеоновское нашествие, когда Россия поднимется на Отечественную вой­ну за суверенитет в испытаниях 1812–1815 годов, и англо-­французскую интервенцию середины ХIХ века.

Первая мировая вой­на и, как ее следствие, революция и Гражданская вой­на в России, вновь поставили в повестку дня важнейшие вопросы суверенитета русских. Тогда рухнули четыре империи, в том числе и российская. Возник СССР. И в новом качестве был вынужден отстаивать себя народ, среди ужасных идеологических и экономических экспериментов над собой.

Самым страшным испытанием в истории нашего народа стала Великая Отечественная вой­на. Тогда на грань жизни и смерти Советского Союза и российского народа поднялись вопросы культурного, военного, экономического и национального выживания. Но и тут сила русского оружия и воинства, доблесть мужчин и женщин в тылу и на фронте, рост и подъем национального единства перед лицом врага стали основой Великой Победы.

Со времен Рюрика Русь — Россия участвовала в 189 крупных и локальных военных столкновениях, европейских, африканских, латиноамериканских, азиатских и собственных национальных конфликтах и вой­нах. 123 из них — выиграла, 27 — проиграла, 39 окончились без серьезных перемен. В их ходе рассыпались государства, менялись границы, восходили династии, возникали и исчезали союзы и блоки. Но ничто не сломило силу народа огромной России, никто не покорил его душу. На том и стоит наш народ, и так будет всегда.

В память о подвиге народа

В эти дни общественность России, Крыма и нашего города вспоминает одну из операций Великой Отечественной вой­ны, когда в ходе битвы за Севастополь в продолжение Керченско-­Феодосийской десантной операции в ночь с 4 на 5 января 1942 года был высажен на причалы и набережную Евпатории батальон морской пехоты, имевший задачу помочь Севастополю, отражающему второе наступление фашистов, и в дальнейшем способствовать полному изгнанию с территории полуострова гитлеровских захватчиков.

С тех пор прошло восемьдесят лет…

Никогда не следует забывать, что развязанная фашистами Вторая мировая вой­на со стороны гитлеровского блока была националистически-­идеологической агрессией, направленной на уничтожение целого ряда народов, геноцидом против расовых групп населения планеты, против любых проявлений гуманизма и идеалов свободы. Бесчеловечное зверское лицо гитлеризма тот январский десант обрисовал с особенной полнотой и ясностью.

На фоне 1419 дней и ночей вой­ны несколько суток евпаторийского января 1942 года выглядят горьким эпизодом, усугубленным неудачным исходом десанта. Неслучайно некоторое время о нем не было принято вспоминать. Память о гибели батальона морской пехоты в силу ряда причин воспринималась сквозь призму престижно идеологического характера. Хотя именно идеологически нравственная составляющая этих событий является предметом особой гордости нашего народа и населения нашего города в частности.

И в первую очередь следует говорить об осознанном массовом героизме и патриотизме как десантников, так и мирных жителей Евпатории. Основные события, связанные с десантом в городе, произошли с 5 по 9 января. Об этих днях до нас дошли свидетельства самых разных по содержанию фактов храбрости и самоотверженности воинов и населения. Рассказывают, как в доме номер 14 по улице Красноармейской жители создали импровизированный госпиталь для раненых бойцов, как в палатах городской больницы врачи Н. С. Балахчи, К. В. Глицос, санитары и помощники из местных жителей оказывали медицинскую помощь краснофлотцам и красноармейцам, за что были расстреляны вместе с прооперированными. Как, не желая сдаваться в бою, погибли в горящей скирде соломы у села Ораз (ныне Колоски) израненные моряки группы К. Г. Бузинова. Тогда же на улице Русской, в доме номер 4, рискуя жизнью, две женщины — П. Г. Перекрестенко и М. Д. Глушко дали приют десантникам, а затем всю оккупацию скрывали двух подпольщиков. Уже после гибели десанта, 7 мая, в доме номер 48 на улице Льва Толстого, окруженный гестаповцами, последним патроном застрелился, презирая плен, руководитель молодежной подпольной группы чекист А. И. Галушкин. Народная память сохранила факты, когда, расстреляв боеприпасы, десантники, лишенные возможности драться, вынужденно сдавались в плен, не желая подвергать опасности гражданское население. А гитлеровцы взрывали дома, сжигали целые кварталы, сгоняя жителей на расстрел. И после вой­ны долго стояли руины гостиницы Бейлера («Крым»), домов начала улицы Матвеева, Революции, Красноармейской, Эскадронной, шестого участка Сольпрома, у артели «Индустрия» и Заготзерно, старого Курзала, Набережной, западной окраины Театральной площади и в других местах. Одновременно шли репрессии и расстрелы, расстрелы, расстрелы…

Будучи ребенком, автор этих строк знал двух евпаторийцев, которым удалось спастись из рва с расстрелянными на Красной горке. Я помню их страшные повествования о том, как, ранеными, измазанными своей и чужой кровью, ледяной январской ночью они выкарабкивались из-под горы трупов и через весь город, опасаясь быть задержанными патрулями полицаев и фашистов, брели на Пересыпь в надежде на спасение в родном доме. Как жаль, что детская память не сохранила фамилий и имен участников этих ужасных событий и что хотя бы по-детски не удосужился зафиксировать письменно тех свидетельств. Помню траурный митинг на 6‑м километре Симферопольского шоссе, когда открывали у изуродованных фрагментов корпуса тральщика «Взрыватель» первый памятник погибшему, но не побежденному десанту. Тогда, мальчишкой, я стоял среди построения солдат и офицеров артиллерийских курсов усовершенствования командного состава, личного состава Евпаторийского гарнизона и жителей города и вслушивался в речи выступавших. Это был один из тех памятных уроков, которые фактами истории вой­ны не могли оставлять равнодушными никого, потому что выступали участники и очевидцы прошедших военных лет, фронтовики и пережившие оккупацию. Тогда весь город был на берегу моря. Равнодушных не было и быть не могло. Ведь город помнил, знал и скорбел…

Так же, как помнил имена предателей и негодяев-­изменников: Жуковская-­Босс, Девкин, Голактионов, Сулима, Керимов, Афанасиади, Обухов…

Много лет спустя, собирая материал о вой­не, я говорил об этих жутких событиях с Раисой Шаповал. Она семнадцатилетней девушкой была втиснута в колонну женщин, когда гитлеровцы, прячась за женские спины, штурмовали гостиницу «Крым». На мои расспросы об оккупации Раиса ответила так: «Всю жизнь я хочу забыть прожитое. Но долго, несколько лет подряд, среди ночного сна передо мной возникал вид боя у моего дома (Раиса жила по улице Демышева, 10. — Прим. автора). Мне становится жутко и я кричу, страх захватывает меня всю, я просыпаюсь и долго нахожусь под влиянием вида облавы и сгона жителей Евпатории во двор курортной поликлиники, где Елена Босс-­Жуковская сортировала людей на смерть и жизнь. Мой муж не знал, как успокоить меня, когда я рассказывала ему сны об угоне населения и пленных на расстрелы за город. Иногда я боялась уснуть, думая, что вновь проснусь в жутком страхе. Это нельзя забыть».

Вопреки всему, люди жили, боролись и побеждали. Побеждали даже после смерти. Недалеко от ворот кенассы в белом распахнутом полушубке лежал погибший в атаке при прорыве за город начальник евпаторийской милиции П. В. Березкин. Он гранатами хотел пробить выход группе десантников. Желая запугать население, его труп немцы несколько дней запрещали хоронить.

Но людей не напугали ни массовые расстрелы, ни заполонившие город неприятельские вой­ска и карательные органы в лице военной жандармерии, гестапо. Уже в феврале 1942‑го в городе стала действовать молодежная подпольная группа. У ребят, естественно, было мало опыта конспиративной работы, пробравшийся в их ряды провокатор выдал патриотов. 13 мая гитлеровцы и их пособники расстреляли юных борцов, не добившись пытками от них никаких показаний. Вместе с юношами погибли их родственники, в чьих домах были конспиративные квартиры. Вот эти славные имена: И. Гнеденко, А. Руденко, Ф. Бузин, Г. Дроздов, А. Гализдра-­Капшук, М. Гализдра, А. Гализдра, М. Миненко. Чудом спасся А. Попков.

По освобождении Евпатории от оккупантов на стенах подземелий фельджандармерии и гестапо были найдены надписи узников, пронизанные несломленностью и ненавистью к врагу. Эти свидетельства героического духа народа многого стоят.

Уже давно идет сбор документов, свидетельств легендарного прошлого. Пополняется копилка народной памяти.

Несколько лет тому назад группа учеников гимназии имени Ильи Сельвинского под руководством учителя Д. Болдина переводила с немецкого языка материалы судебного разбирательства над гитлеровскими офицерами по факту гибели участников Евпаторийского десанта и массовых расстрелов мирного населения. Эти документы были присланы из ГДР. Затем, по прошествии времени, достоянием общественности стали кинокольцовки гитлеровских хроникеров о подавлении десанта и постановочные кадры о пленении его участников. Там же был показан выброшенный штормом на берег моря изрешеченный снарядами тральщик «Взрыватель», разрушения с использованием артиллерии и поджоги домов карателями. Вновь оживают памятные трагические события вой­ны. Сегодня, благодаря поисковым работам специалистов, краеведов, писателей и журналистов, о подвиге бойцов-­десантников и горожан мы знаем довольно много, и чем глубже мы вникаем в героику этих событий, тем более величественным предстает пред нами непокоренный народ России.

В нашем городе о десанте помнят. Хранят свидетельства прошлого названия улиц, мемориальные доски на стенах домов, братская могила и памятник на Красной горке, монументальные фигуры матросов, рвущихся в атаку на месте гибели «Взрывателя» и памятные знаки в окрестностях города. Но все чаще и чаще от отдельных граждан и объединений евпаторийцев слышатся предложения о создании мемориала-­памятника непокоренному городу, его народу. В замыслах энтузиастов — многофигурная композиция, где был бы едино собирательно воплощен подвиг бойцов и командиров десанта, гнев и память народа, жителей города, его детей, женщин, стариков.

В память о прошлом, в назидание живым — настоящим и будущим поколениям непокоренных — инициаторы установки монумента говорят о народном сборе средств по подписке. Местом мемориала называют берег моря в сквере имени Караева, там, где был причал.

Эвальд РЫЧКО, историк, педагог гимназии имени И. Сельвинского.

Фото из архива Евпаторийского краеведческого музея и Елены Покрепы.

Опубликовано в газете «Евпаторийская здравница» 1(19500) от 14.01.2022 г.