Все?
Неужели — закончились?
Всех — расписал…
Воплотил…
Знакомых…
И не очень.
Но главное…
Всех…
И, нет…
Вспомнил…
Еще одного…
И еще…
И еще-о-о-о.
Дождаться
Небо — за окнами палаты экстренной терапии — совершенно серое, неживое.
Васильевич прислушивается к бормотанию докторов.
— Кардиограмма…
— Вколоть…
— Давление…
— Пульс…
До весны — всего ничего. День, другой — и весна.
— Дожить бы, — шепчет Васильевич. — Дождаться…
Небо — даже не зимнее, серое, затянутое подобием туч.
— Дождаться бы.
В палате все — белое. Белое, снежное.
Вот где — зима.
И доктора — белые. И простыни.
Брр…
Холодно.
Докторам — жарко. Ишь, потеют, сволочи, Васильевича обсуждают:
— Капельница…
— Давление…
Им — жарко, а Васильевичу — брр.
Под простынею — как под снегом.
БРР!!
— Ни синего, ни…
И Васильевич обращается к солнцу…
Солнца не видно, но ведь есть оно. Там! За подобием туч.
Обращается — одними губами.
Зачем докторов раздражать? Им — о капельнице думать, о давлении рассуждать.
— Ну, чего ты… Вышло бы, что ли… Ты же от календаря… не зависишь, ну? Выйди… пожалуйста.
Хоть намек на весну…
Серое…
Се-ро-е.
СЕРОЕ?!
— Дожить бы, дождаться…
Васильевич закрывает глаза, и… рвется серое, и бесплотный солнечный зайчик скачет с подоконника на его худые — со вздувшимися венами — руки, пытается заглянуть в его закрытые, провалившиеся глаза. Маленький и теплый.
И Васильевич улыбается…
И пытается посмотреть, и — не может.
Сил — не хватает.
Не может, но улыбается…
Все-таки — дождался.
И стихают голоса докторов и писк медицинского оборудования.
И только зайчик щекочет его седые виски.
Маленький и теплый.
И весенний…
Разумеется, весенний.
Николай Столицын.
Фотоиллюстрация medicine.uq.edu.au.
Опубликовано в газете «Евпаторийская здравница» №35(19331) от 07.09.2018 г.
