Влюбленный в море человек — именно таким выглядит художник Иван Юрков-Кобылин. Человек, который пишет море. Художник, чьи работы увозят с собой из Евпатории высокие гости города. В интервью «ЕЗ» он рассказал, почему стал рисовать, но так и не получил профильного образования, а еще по какой причине не любит, когда его сравнивают с Айвазовским.
— Иван Петрович, сегодня вы известны прежде всего как автор морских пейзажей. Однако справедливости ради надо сказать, что далеко не все почитатели вашего творчества в курсе, что у вас в прошлом служба в рядах ВМФ Советского Союза.
— Я призывался в сухопутные войска, а у меня было желание нести службу в рядах Военно-Морского Флота, куда и попросил военкомат направить меня. Так я попал на Черноморский флот.
— И некоторое время даже проходили службу на большом десантном корабле «Воронежский комсомолец».
— Да, когда он находился в Болгарии. Потом я попал на другой корабль. А со временем благодаря моим способностям в плане оформительской работы оказался на берегу, к сожалению.
— К сожалению — даже после трех лет срочной службы?
— Да. Отслужив с 1971-го по 1974-й, я остался сверхсрочником. По просьбе командования мне присвоили звание мичмана, и я трудился на оформлении различных патриотических комнат, к примеру.
— Иначе говоря, занимались творческой работой, к которой были предрасположены с юных лет?
— Я заниматься рисованием начал со школьной скамьи. Просто в школе был хороший преподаватель, который привил мне любовь к живописи. Благодаря ему я пережил стремительное развитие, встретил хороших мастеров живописи, скульптуры, получил от них хорошие знания.
— Как вы решили, что вас действительно, по-настоящему, по-взрослому, так сказать, интересует изобразительное искусство?
— Преподаватель русского языка и литературы, о котором я сказал ранее, увлекался живописью. Я видел его работы, они были очень интересные, они увлекали. И он увидел во мне способности. Затем я участвовал в различных выставках. При поддержке этого учителя получил навыки и влюбился в изобразительное искусство.
— А что тогда изображали?
— Это были детские рисунки на сюжеты сказок, к примеру. Мы оформляли различные школьные мероприятия к праздничным датам, — к тому же Новому году... Затем были выставки, произвольные композиции.
— В общем, практика была богатая. Можно ли сказать, что если бы не талант учителя, разглядевшего в вас художника, то ваша жизнь могла сложиться несколько иначе?
— Не исключено. Все-таки, когда я призвался на флот и когда меня отправили на берег, я дважды писал рапорт (а по-флотски это называется рапорт), чтобы меня отправили на корабль. Все-таки было большое желание быть моряком с большой буквы. Но вот так получилось, что во мне увидели другие способности.
— Будучи военным моряком, в военном городке на озере Донузлав вы участвовали в строительстве летнего кинотеатра, прокладывали в сквере асфальтовые дорожки, вдоль которых росли кусты роз, хвойные и фруктовые деревья. В комплексе с ними находилась Аллея героев и большой плац, очерченный монументальными конструкциями. С западной стороны, как вспоминали позже ваши сослуживцы, размещалась увеличенная копия известной картины выдающегося советского художника Александра Дейнеки «Оборона Севастополя». Вашей кисти?
— Да! (смеется).
— Довольны той работой?
— Когда делаешь копию, всегда думаешь, что это делал мастер, а ты повторяешь созданные им вещи… Человек, который занимается творчеством, всегда должен быть чем-то недоволен. Я вот такого плана человек, и всегда свои вещи критикую.
— Часто приходилось копировать мастеров?
— Конечно. Я занятия живописью начинал с Айвазовского. Это талантище, которого никто и никогда не переплюнет. Однако специального высшего образования я не получал. А то, что на службе приходилось делать, — ведь там были определенные цели, работы, с помощью которых моряки получали патриотическое воспитание. И конечно, встречались работы известных художников: маринистов, баталистов…
— Если я вас правильно понял, у вас нет специального художественного образования…
— Нет. Армия, служба. Я обучался в Московском институте имени Крупской (сейчас Московский государственный областной университет. — ред.) заочно, но заочное обучение ничего не дает. Лучше один раз увидеть, чем семь раз услышать.
— Вероятно, на жизненном пути были достойные наставники?
— Безусловно. Но все-таки я самоучка. И об этом нисколько не жалею. Сколько раз сталкивался с людьми этой профессии с высшим образованием, окончившими академии, и они мне в какой-то степени завидовали, что у меня нет никакой зацикленности, определенных рамок, и что хочу, то я и пишу. Как хочу, так и пишу. У меня, конечно же, есть определенные базовые знания, необходимые для работы. Я считаю, что ими владею. А остальное — моя импровизация.
— Мне приходилось сталкиваться с тем, что ваши работы — при всем их, казалось бы, очевидном несходстве, — сравнивали с полотнами Ивана Айвазовского. Как вы сами воспринимаете подобные сравнения? Льстят ли они вам?
— Льстят, но это неправильно. Каждый художник должен быть самобытен, узнаваем в своих работах. Когда подходят к моим работам и говорят: «Кобылин!» — именно это мне льстит. Зачастую говорят: «Это, наверное, Айвазовский». Да нет, если вы видите парус на море — это не обязательно Айвазовский. Если изображены море и парус — это еще не значит, что Айвазовский. Я стремлюсь, чтобы стиль моих работ был все-таки узнаваемым.
— Ваши работы руководители города нередко преподносят в дар представителям различных российских и зарубежных делегаций в память о визитах в Евпаторию. Вам это приятно?
— Всегда. Когда мои работы кому-то нужны, это очень приятно. Это громадная мотивация. Тем более что, хотя я родился в Воронеже, Евпаторию очень люблю и считаю лучшим городом Крыма.
— Почему?
— Он — такой спокойный, тихий. При этом он может быть насыщенным в сезон и совершенно безмятежным в межсезонье. Это мне очень нравится.
Беседовал Игорь ЛИТВИНЕНКО.
Фото из архива Ивана Юркова-Кобылина.
Опубликовано в газете «Евпаторийская здравница» №32(19328) от 17.08.2018 г.