К 235-й годовщине Манифеста о присоединении Крыма к России
(Окончание. Начало в номерах «ЕЗ» от 12 и 19 января, 6 и 13 апреля с.г.)
«Шел трамвай десятый номер…»
Уже несколько лет оставался открытым вопрос обеспечения дачного района, города и грязелечебницы регулярным дешевым и удобным видом транспорта. Еще в восьмидесятых годах речь зашла о трамвае на конной тяге. Правда, его сразу же посчитали неперспективным, и мнение большинства населения свелось к прокладке пути для электрического трамвая, а освоение дачного района делало вопрос еще более желанным. Но и эта только что родившаяся в 1887 году идея почему-то скоро оказалась забытой…
В начале века Крым был охвачен электрическим дорожным бумом. На слуху была прокладка электрифицированной железной дороги Севастополь — Ялта (в строительстве которой принял участие известный русский писатель Н. Гарин-Михайловский), и по трассе этого пути уже закладывались фундаменты под вокзалы и технические здания. Ряд владельцев крупных южнобережных имений заявляли о строительстве канатных дорог от моря к вершинам главной гряды Крымских гор. К 1910 году в Севастополе уже действовали четыре линии электрического трамвая. Крымские инициаторы этого типа транспорта за неимением железной дороги предлагали трамваем через Саки соединить Евпаторию с Симферополем и сделать разводку путей в каждом из этих населенных пунктов. Они установили проектно-производственные связи с трамвайщиками Бельгии и Германии. Одесса, Ростов-на-Дону, Санкт-Петербург, Нижний Новгород, Москва и даже Тифлисо-Карская железная дорога стали экспериментальными площадками для апробирования проектных и технических работ по продвижению трамвайной идеи в жизнь крымских городов. Трамвайная лихорадка охватила Керчь, Феодосию, Ялту, Симферополь. Севастополь выступал практическим полигоном подготовки кадров. Вернулась забытая идея и в Евпаторию, и с 1907 года она постоянно будоражит умы на заседаниях городской думы. Керчь, Ялта, Феодосия и Симферополь в силу разных причин оказались аутсайдерами вопроса и, кроме Симферополя, сошли с дистанции. Особенностью подхода к указанной теме в нашем городе стало то, что трамвай сразу же, еще не родившись, стал муниципальной собственностью, частью городского хозяйства. Решающим в судьбе евпаторийского трамвая стал 1911 год, когда 16 декабря вторым вопросом заседания думы был «заслушан протокол Электро-Трамвайной Комиссии от 6 декабря с.г. о сдаче подряда на сооружение трамвая Русскому Электрическому Обществу «Вестингауз» и доклад Управы по тому же вопросу.
По предложению Гласного И.П. Лебединского обсуждение было принято постатейным…»
Возникает продолжительный обмен мнениями. «…Гласный С.Э. Дуван находит, что принятый Думой проект договора разработан хорошо и юридически обставлен великолепно, но, тем не менее, в деле сдачи подряда он рекомендовал бы крайнюю осторожность… т.к. члены Трамвайной Комиссии, будучи профанами в специальных технических вопросах… высказывают то, что приглашенный Комиссией Эксперт, не сомневающийся в солидности фирмы «Вестингауз», не уверен в надежности машины Вольфа, тогда как двигатели фирмы «Дизель» считаются лучшими».
Пять инженеров, осмотрев местность проектируемого пути трамвая и существующую электрическую станцию, признали безусловно достаточным добавление только одной машины Вольфа. Установка на осветительной станции двигателей «Дизель» обошлась бы на тридцать тысяч рублей дороже.
Гласный Аджи Халил посчитал «излишней роскошью устройство трамвая в то время, когда улицы города утопают в грязи».
Противоположная позиция была у П.А. Бендебери, который высказался «…за скорейшее осуществление введения трамвая, — говоря, что нынешний проект лучше, чем десять лет назад, и цена вполне подходящая».
Гласный А.П. Самко поддерживает комиссию, подошедшую к «разрешению данного вопроса вполне осмотрительно», и предлагает объявить председателю электротрамвайной комиссии И.П. Лебединскому благодарность.
«Собрание Думы единогласно постановило: 1) Уполномочить Городскую Управу отдать подряд на сооружение в городе Евпатории электрического трамвая со всем оборудованием фирме «Вестингауз»… за триста девятнадцать тысяч пятьсот рублей. 2) Выразить Председателю Электро-Трамвайной Комиссии Гласному И.П. Лебединскому глубокую благодарность за труды по разработке вопроса о сооружении трамвая».
И уже 10 мая 1914 года улицы города услышали непривычные ранее трамвайные звонки. Маловеры говорили о нерентабельности дороги, но уже первые месяцы ее эксплуатации давали пятисотрублевую дневную выручку. В 1914-м было продано 968 337, а в 1915 году (уже шла Первая мировая война) 136 586 билетов. Ко времени великих потрясений 1917-го по трем линиям в Евпатории ходили пять закрытых моторных вагонов, пять летних открытых и 10 безмоторных площадок. Последние, в условиях срыва заказов из-за военных трудностей, на присланных из Харькова и Одессы старых трамвайных ходах изготовил евпаторийский столяр Б.М. Ефет. Заведовал всем хозяйством «Евпаторийское городское электрическое освещение и трамвай» В.В. Пеннер.
Советская история трамвая в нашем городе — это особая страница. Автор этих строк очень хорошо помнит старые добрые небольшие желто-красные трамваи Евпатории. В них двухстворчатые двери запирались на стальной стержень на цепочке, через весь вагон тянулся шнур звонка к вагоновожатому, управлялся трамвай через наборный электрический контроллер вращающейся массивной рукояткой из бронзы, на бронзовом же навершии которого отлиты были буквы с ятями «Вестингаузъ» и рядом табличка «Московский вагонный заводъ в Мытищахъ. 1913». Вдоль стен тянулась общая крашеная скамейка со спинкой. У вагона с разных сторон были четыре лесенки со ступенями, на них довольно удобно было, прицепившись снаружи к поручням, ехать по-мальчишечьи бесплатно, если не видит кондуктор, запрыгивая и спрыгивая на ходу (последнее воспоминание, вероятно, не очень педагогично, извините!). По одноколейному пути трамвай бегал взад и вперед, достаточно было за веревку перетянуть в другое положение трамвайную дугу.
Нынче на трамвайном кольце навечно скромно стоит трамвай со стосантиметровой ширины колеей. Но это уже не тот первый работяга, что служил полвека верой и правдой в дождь и пургу, зной и мороз, в годы великих потрясений и великих войн… Отдав всего себя людям, он ушел в никуда и не позаботился о своей славе, забыв, как удивлялись и любовались им все, кто приезжал в Евпаторию. Не осталось ни одного вагона-раритета, ни одной модели того времени. На постаменте — убогое подражание… Жаль, очень!
Рынок — дело тонкое
Рынок, а точнее базар, действительно играл исторически важную роль в жизни Евпатории. Восточные базары Гезлева на протяжении нескольких веков были наиболее посещаемыми жителями местами, их площади — это биржа новостей, место встреч, торгов, театр комедий и трагедий. Это красочно декорированная, пахнущая ароматами всех стран Востока сцена, на которой в период средневековья можно было купить коня и рабыню, экзотические товары, посмотреть казни гяуров, побивание камнями неверных жен или прибытие из Истамбула очередного хана…
Торжищ тогда было несколько. На месте трамвайного кольца, у начала нынешней улицы Революции, был конский рынок, где продавали скот, часто предварительно выкупав, вычистив его в лимане, а потом и в море. Отсюда и название — Конский пляж. На углу теперешних улиц Перекопской и Матвеева находился рынок дров и леса. Поэтому — Дровяные ворота. Совсем рядом под покровительством святого Шукурлы-эфенди работали кожевники, здесь бойко шла продажа седел, замшевых изделий, сафьяновых сапог и подушек (это — в начале улиц Интернациональной, Хлебной, Петриченко). Страшными, жуткими были продажи невольников в рабство на чужбину, их унижения и смерть: этот товар держали в окружении оборонительных стен крепости и цитадели… Сейчас там играют дети, а рядом — колесо обозрения, которое так портит историческое тело Старого города… На площади Металлистов (где после Великой Отечественной лили из чугуна казанки, из жести штамповали баночки для сапожного крема и оцинкованные детские ванночки), наверное, во все времена торговали бузой, молочными и всякими разными продуктами. Потому всем до сих пор известно это название — Катык-Базар, торг кислым овечьим молоком, сыром и прочим…
Но так будет только до 1783—1784 годов. После вхождения Крыма, Тамани и Кубанской стороны в состав России на рынках Тавриды изменилось главное: исчезла торговля людьми! Новые обстоятельства изменили лицо Крыма и Евпатории. Вся Европа признала цивилизующую роль России в Тавриде.
А потом едва не вернулось прошлое. Великобритания, Франция, Турция и Пьемонт (Сардинское королевство), навалившись всей своей силой на Юг России, желая отторгнуть Крым от империи, превратили в груду развалин Севастополь, Ялту, Феодосию, Керчь, города и поселки Азовского побережья… Десант генерал-лейтенанта С.А. Хрулева, в ходе которого была сильно разрушена и частично сожжена Евпатория, а затем длительная стоянка в городе значительного количества кавалерийских частей турок и французов, загадивших дворы и улицы толстым слоем навоза, едва не привели к гибели города…
Великие реформы Александра II Освободителя, начавшиеся после заключения Парижского мирного договора, влили новую энергию в умирающую Евпаторию. Прибрежная зона и Новый город стали приобретать лицо в стиле «модерн», «неогрек», «псевдоампир». К нам поехали лечиться и отдыхать. Улицы в центре покрыли диабазом, легче стало с водой, разрастался современный порт. А вот рыночная торговля оставляла желать лучшего. Оборудование, санитарное состояние, пути подвоза товаров — все эти и ряд других вопросов оставались нерешенными, торговые места были откровенно убогими, а самое главное — не было выбрано место под будущий современный рынок. Считалось, что он должен быть размещен на одной из площадей Нового города. План размещения рынка никак не был связан с наиболее перспективным вариантом прокладки в город железной дороги. Да и самой дороги еще не было. Не был еще застроен и проспект Александра I, не размечены новые площади, одна из которых стала бы Рыночной…
А времени на раздумья уже не было. Поэтому на последнем в 1911 году заседании городской думы, состоявшемся 16 декабря, по предложениям ряда гласных, поступавшим в течение года, и по докладу В.К. Корде, С.Э. Дувана и И.П. Лебединского решено было начать постройку временного рынка на углу сегодняшних улиц Пионерской и Д. Ульянова. На стр. 474 «Постановлений…» говорится о выделении на реализацию этого проекта семидесяти пяти тысяч рублей.
Как известно, самым долгосрочным является сооружение временное. Вот и простояло это «торжище» до конца 60-х годов. Старожилы хорошо помнят этот послевоенный тесноватый, имевший трое входных ворот рынок, начинавший работу в шесть часов утра. Ларьки с кусками нарубленного мяса, подвешенного на крючьях, ряды стоящих бочек разливного вина из Молдавии, где стаканчик-другой можно было выпить по открытии без ограничений по времени, тут же продавали промышленные товары и продукты питания, Коля-китаец торговал яркими веерами из промасленной бумаги и иголками для примуса, а цыганки кричали: «Мячики, мячики, по рублю, по рублю!» В конце базара, на ул. Д. Ульянова, стоял Дом крестьянина. Так называлась очень скромная рыночная гостиница, но зато при ней была чебуречная, где
изумительно вкусные чебуреки готовились прямо на ваших глазах, а в их мясном фарше было много зелени… На рынке дежурили старики с тачками на больших металлических без шин колесах, услугами которых можно было воспользоваться при доставке на дом купленного фанерного платяного самодельного шкафа или комода-буфета.
В шестидесятых годах на территории бывшей пограничной комендатуры, рядом с новым кинотеатром «Родина» и полустихийным «толчком», появился колхозный рынок, а старый начал хиреть и растворился в новых торговых и жилых постройках...
Анализируя содержание «Постановлений Евпаторийской Городской Думы» за 1911 год, следует выделить то, что ни в одной записи нет упоминания о партийном запросе или деятельности какой-либо партии. В это время в имперской России легально и нелегально, конструктивно и деструктивно действовали около десятка политических партий. Зато в выступлениях гласных и документах инициативных групп граждан — жителей города явно прослеживаются ростки инициатив демократических форм работы в жизни города и его населения. Вероятно, развитие народного самоуправления и есть то главное, к чему пришел русский социум за двести тридцать пять лет. Можно только догадываться, какие результаты дала бы гражданская свобода, не будь потрясений Первой мировой, революций и Гражданской войны, бездумной коллективизации, культурной революции, индустриализации, однопартийной властной системы…
В процессе сегодняшнего строительства правового государства и нового открытого гражданского общества опыт прошлого может оказаться бесценно нужным и своевременным.
Эвальд РЫЧКО, преподаватель гимназии имени И. Сельвинского.
Фото evpatori.ru.
Опубликовано в газете «Евпаторийская здравница» №15(19311) от 20.04.2018 г.
