В шестом классе на уроке русского языка учительница, разделив наш класс на группы, дала задание: написать в тетрадях текст, в котором будет как можно больше числительных. Моя группа, покопавшись в учебнике по истории, нашла в нем большой параграф о Великой Отечественной вой­не. Недолго думая, мы выписали оттуда данные, добавив то, что знали сами, получили за выполненное задание пятерки и отправились на другие уроки.

Почему я вспомнила об этом сейчас? Долгое время Великая Отечественная вой­на, одно из самых страшных событий в истории нашей страны, жила в моей памяти преимущественно в виде цифр. Количество ее жертв: убитых и раненых, угнанных в рабство и замученных в концлагерях, было огромным, но в мире больших чисел — обезличено. Родственников, которые прошли вой­ну и могли бы рассказать о ней, у меня не осталось, и я, хотя и относилась к этому периоду истории с большим уважением, не чувствовала его сердцем. Просто еще одна вой­на, которых наша Родина повидала немало.

Но недавно мне в руки попала книга моего земляка Степана Петровича Бубенина «Красная горка». Она посвящена страшным событиям на Красной горке, где в период оккупации происходили массовые расстрелы жителей моего города. Талантливый журналист, писатель-­исследователь проделал колоссальную работу. Каждая из глав этой книги — документ человеческой памяти, человеческого сердца и совести, так как содержит информацию от первых лиц. Это письма-­воспоминания, очерки, рассказы о встречах с людьми, прошедшими все муки ада в страшное время оккупации. Степан Петрович собрал огромное количество данных о преступлениях фашистов в моем городе, изучил архивные материалы, нашел акты государственной комиссии по установлению злодеяний, совершенных немецко-­фашистскими захватчиками в период оккупации в городе Евпатории, протоколы допросов, впервые им был составлен мартиролог — скорбный список евпаторийцев, убитых нацистами. Список, как говорил сам автор, неполный, потому что о многих семьях не осталось данных. Некому было рассказать об их смертях. Полный мартиролог не смог бы вместить нескончаемый перечень расстрелянных и замученных евпаторийцев — более 12500 человеческих жизней.

Благодаря этой книге мой город впервые на документальной основе узнал о чудовищной бесчеловечной жестокости нацистов на Красной горке.

Почему эта книга поменяла мое отношение к Великой Отечественной вой­не, изменила меня саму? Потому что впервые для меня, девочки, выросшей в эпоху глобализации, за привычными большими числами выступили живые люди и их судьбы. В книге много фотографий: старики и младенцы, мужчины и женщины, школьники и школьницы. Я всматривалась в их лица, читала их имена. До вой­ны ­кто-то из них ждал ребенка, ­кто-то готовился к свадьбе, ­кто-то получал аттестат о среднем образовании. И было то, что связало их воедино — фраза: «Но началась вой­на». Эти слова присутствуют во многих письмах, воспоминаниях и очерках, вошедших в книгу Степана Бубенина. Почему именно они приковали мое внимание? Слова, разделившие жизнь каждого на «до» и «после». Впервые я так остро осознала, что вой­на — это то, что случилось после: миллионы жертв, сломанные судьбы, искалеченные жизни, скорбные слезы матерей и вдов, разрушенные города, растоптанное сапогами оккупантов человеческое счастье. Но это и великое мужество, и великая сила моего народа.

Впервые я увидела открытое лицо вой­ны. Каждую историю, рассказанную писателем, каждое воспоминание очевидца я прожила сердцем. Теперь я смотрю на мой город другими глазами. На улице Крымской в доме номер 22, совсем недалеко от моего дома, жила во время вой­ны Мария Григорьевна Карпусь. Однажды в ее дом нагрянули каратели. Они забрали мужа, трех сыновей и двух внуков-­подростков. Расстреляны были все.

А вот раскидистое дерево недалеко от моей гимназии. Около туберкулезного диспансера. Я читаю воспоминания Тафилии Михайловны Панчихиной. Просто и сдержанно она рассказывает о гибели мужа своей сестры. Жестоко замученного пытками, его повесили на этом дереве.

Улица Володарского, дом 16. Улица Эскадронная, дом 2. Улица Симферопольская. Пересыпь. Улица 8 Марта, дом 32. Улица Степовая, дом 25. Улица Демышева, дом 10… В каждом документальном материале Степан Бубенин указывает точный адрес: улицу и номер дома, где происходили трагические события. Так мой город наполнялся памятью истории, именами и судьбами. Я начинала слышать сердцебиение города, сердцебиение мирных людей, охваченных ужасом гитлеровского «нового порядка».

«Расстрелы и виселицы покрыли город», — записывает военный журналист слова Григория Михайловича Шульги. Красная горка — братская могила. Здесь нацисты оборвали тысячи жизней мужчин, младенцев, матерей, юношей, девочек, стариков. «Мы медленно подходили к мемориалу на Красной горке, — пишет в очерке «Расстрелять после захода солнца» Степан Бубенин. — Когда до рва (теперь обнесен гранитом) оставалось несколько шагов, Григорий Шульга упал на колени на землю и склонил голову, по глубоким морщинам его лица катились слезы». «Нас положили на землю, — вспоминал Григорий. — Затем группами по двадцать человек подводили ко рву и ставили на колени лицом к яме. Раздавалась автоматная очередь, и люди падали вниз. Так повторялось много раз, пока очередь не дошла до меня. …ударила автоматная очередь … я почувствовал толчок в плечо и скатился вниз, где уже лежала не одна сотня расстрелянных. Лежу ни живой ни мертвый. На меня падают новые жертвы… Чувствую, что уже весь мокрый от крови, а она все льется и льется, ­где-то внизу журчит тонким ручейком».

Возвращаюсь к началу книги, перечитываю выписку из Акта городской комиссии по установлению злодеяний, совершенных немецко-­фашистскими захватчиками в период оккупации в г. Евпатории. Писатель-­исследователь Степан Бубенин отыскал ее в газете «Знамя Победы» от 31 мая 1944 года. В ней сжато перечисляются факты гитлеровского кровавого террора против мирного населения в моем городе с октября 1941 года. На третий день оккупации были зарегистрированы 650 человек еврейского населения. Расстреляны и уничтожены все: мужчины, женщины, старики, дети, грудные младенцы. С такой же жестокостью расправились с крымчаками — 150 человек. 5 января 1942 года были арестованы и расстреляны все мужчины в возрасте от 14 лет — 3000 человек. В районе товарного вокзала обнаружено 10 больших ям, в которых расстреляно более 3000 граждан. В противотанковом рву длиной в три с половиной километра обнаружено 186 ям, в которые было брошено 4000 человек… Эти страшные цифры, которые не может вместить сознание, приобретают звериный оскал нацизма. У меня на глазах слезы.

Елена Болотина, еврейка, чудом осталась жива во время расстрела. Ее воспоминания, записанные автором книги, ужасают: «Детей до трех лет не расстреливали. Подходил каратель в черном халате, брал ребенка за ручку, поднимал на уровень своих плеч, смазывал под носом и губы сильнодействующим ядом. Ребенка мгновенно сводили судороги, и он падал в ров уже мертвым».

Мемориал «Красная горка» навсегда перестал для меня быть просто местом отдыха, красивым парком, в который молодые мамы приводят погулять детей. Книга перевернула мое сознание, распахнула сердце. Но я ведь и раньше знала, что это место массовых расстрелов моих земляков. Знала и не осознавала. Факты жили своей жизнью. Они ложились цифрами в ответы тестов на занятиях, но не касались моего сердца.

Следующий раздел книги Степана Бубенина посвящен евпаторийцам, угнанным в рабство. Из пяти тысяч человек вернулись тысяча сто двадцать, из них 619 малолетних узников. Из воспоминаний Ивана Дмитриевича Квитка: «Затем нас перевезли в город Дертмунг. Здесь работали в литейном цехе взрослые. Как только мне исполнилось десять лет, меня и других мальчишек, кому исполнилось двенадцать-­четырнадцать лет, строем погнали на завод. Нам постоянно хотелось есть. По пути на завод и на обратном пути мы все гурьбой бросались к мусорным бакам в надежде найти ­что-нибудь съестное. Конвой­ные били нас резиновыми дубинками, но голод был сильнее страха».

Я откладываю книгу в сторону. Тяжело читать. «Бараки, где размещались люди, без дверей, окон, тепла и света. Когда нас распределили по баракам, женщины, у которых были дети, упали на пол, прикрывая своим телом детей, чтобы ­как-то их согреть». (Из воспоминаний Ивана Архиповича Змеевец)

В каждом воспоминании память боли, страданий, издевательств, страха и одновременно любовь к родной земле, к людям, мужество и надежда на победу. Письма, воспоминания, рассказы — живые человеческие документы. Вместе они представляют летопись страшных времен моего народа, летопись геноцида советских людей. Сколько лет собирал этот бесценный материал писатель и журналист фронтовик Степан Бубенин! Эта книга стала его последней книгой. И она обращена ко мне и моим сверстникам как живая память, как нравственный завет.

Степан Бубенин в обращении к нам, к своему читателю, пишет, что хочет верить: останутся люди, помнящие о жертвах оккупации, о бесчеловечности нацизма, и память об этом не канет в забвение.

Невозможно запомнить всех погибших, указанных в мартирологе по именам. Но важно знать и чувствовать сердцем, что за скорбными числами, указанными в статьях на интернет-­сайтах или в книгах о Великой Отечественной вой­не, скрываются загубленные человеческие жизни.

Я благодарна кропотливому самоотверженному труду писателя и журналиста Степана Петровича Бубенина. Его книга — живая память страдания и мужества, зримые страницы трагедии мирного населения в моем приморском городе в дни гитлеровской оккупации. Его книга «Красная горка» — духовное завещание писателя родному городу, любимой Евпатории, духовное завещание, адресованное нам, юным поколениям: «Помните!»

София ЕНИНА, воспитанница литературной студии

им. Б. Балтера МБОУ «Гимназия им. И. Сельвинского».

Фото Sergey Kott.

Опубликовано в газете «Евпаторийская здравница» 18(19619) от 8.05.2024 г.